Наталья Гузенко стояла у истоков Harpers's Bazaar Украина 4 года назад. Её бесспорно можно отнести к той группе людей, которые за это время подняли уровень украинской моды. Harpers's Bazaar Украина — инициатор конкурса для молодых талантов Bazaar Fashion Forward, среди победителей которого — Кейт Андервуд, Маша Рева, Яся Хоменко, а также мероприятия Harper's Bazaar Fashion Weekend. В интервью Наталья рассказала о том, как ей удалось заполучить Монику Беллуччи для мартовской обложки, какие перспективы у победителей Bazaar Fashion Forward и о многом другом.
– Главной героиней мартовского номера Harper’s Bazaar стала Моника Беллуччи. Расскажите о своем выборе и о самой съемке.
– В прошлом году мы делали фотосессию с Евой Герциговой, где я познакомилась с ее агентом. Позже, просматривая сайт агентства, я увидела, что среди прочих знаменитостей агент представляет и Монику Беллуччи. Так и возникла идея снять актрису. Моника – идеальная героиня для обложки. Я не знаю ни одного человека, кому бы она не нравилась! Поражает то, насколько Беллуччи естественна в своей сексуальности. И так получилось, что когда в Киев на открытие бутика приехал представитель Dolce & Gabbana, мы обсудили эту возможность.
– Сколько времени ушло на подготовку к съемке?
– Всего месяц. И результатом все остались очень довольны. В том числе и Моника, и Стефано Габбана и Доменико Дольче.
– Но ведь ни у Беллуччи, ни у итальянской марки Dolce & Gabbana нет ничего общего с Украиной.
– Мы посчитали эту идею интересной для нашего специального мартовского номера. И к тому же на каждом фото голову Моники украшает венок. В этом тоже есть что-то наше, украинское.
– Как работала Моника?
– Она «входила в кадр». Как только все было готово и Беллуччи появилась на площадке, я тут же вспомнила слова Тома Форда. Он сказал, что на съемках с Джулианной Мур его поразило то, как Джулианна «входила в кадр» и словно озаряла все вокруг. Форд тогда понял, почему Мур стала звездой. То же самое и с Моникой. С ее появлением все озарилось.
– А как проходила сама съемка?
– Легко, на самом деле легко! Хотя у нас было всего шесть часов на съемку и интервью. В Монике столько грации, харизмы, она настоящий профессионал. Беллуччи участвовала в самом процессе съемок. Например, помогала выбирать цветы для волос для каждого образа.
– Фотографом выступила Синье Вилстрап. Почему именно она?
– Нам нужен был человек, с которым Монике было бы комфортно.
– Сделать это явно не так просто, ведь она работала с Хельмутом Ньютоном, Патриком Демаршелье и многими другими великими фотографами.
– Именно! Мы с самого начала осознавали, за работу какого уровня беремся. В последнее время у Моники было несколько съемок с Синье для Vanity Fair и других журналов. В результате между ними сложились очень близкие отношения, настоящий творческий союз. При этом в портфолио Синье не так много фотосессий для фэшн-изданий, поэтому, выбирая ее, я решила рискнуть. Я была готова к тому, что мы можем не сойтись во взглядах, но в итоге мы друг друга поняли. На площадке сразу возник контакт между фотографом и актрисой, они понимали друг друга с полуслова. Это был правильный выбор.
– Что Моника за человек?
– Естественная, настоящая. Беллуччи не была суперулыбчивой на американский манер – наоборот, сначала присматривалась ко всем нам, и это понятно. Думаю, она мало что знала об Украине и об уровне наших глянцевых журналов. Но когда Моника увидела, что в результате все получается очень красиво, мы прислушиваемся к ее пожеланиям, она стала свободнее. И вторая часть съемки прошла просто идеально.
– Планируете ли вы подобные проекты в ближайшем будущем?
– Конечно же, мне бы очень хотелось, чтобы таких проектов было больше, но не все так просто. К сожалению, я часто сталкиваюсь с тем, что кто-то не хочет иметь дела с украинским изданием, кто-то запрашивает баснословные для нас деньги. Необходимо, чтобы все сошлось. Но после того как нам удалось поработать с Моникой, я верю, что все возможно, что теперь мы сможем больше. Для наших будущих партнеров эта съемка станет безусловным подтверждением того, что нам можно доверять и что с нами стоит сотрудничать.
– Почему вы решили изменить формат мартовских и сентябрьских журналов?
– Это начало сезона. Именно в это время хочется как можно громче заявить о себе. Дело также в активном развитии диджитал-медиа, которые в десятки, если не в сотни раз обгоняют печатные издания в освещении событий. В итоге возникает вопрос: что можем предложить мы? Например, наши коллеги в Америке кардинально изменили свой формат, и теперь журнал похож на coffee table book. Получился журнал, от которого не захочется избавляться через месяц или даже через один сезон. Кроме того, в Harper’s Bazaar ценят элегантность, а она никогда не выходит из моды. Соответственно, мы уделяем внимание тем вещам, которые наши читательницы смогут даже передавать по наследству. Так что мы стараемся делать нечто большее, чем просто журнал.
– Почему бы и украинской версии Harper’s Bazaar не сменить формат?
– Пока мы решили, что двух нестандартных номеров в год для нас будет достаточно. И это работает. Я знаю много людей, которые особо трепетно относятся именно к этим двум выпускам. И, кстати, таким образом мы идем навстречу всем тем, кто не может покупать журнал каждый месяц, ведь теперь можно покупать два номера в год и быть в курсе самых актуальных новостей.
– Будет ли подобное происходить со всеми крупными печатными изданиями?
– Такая тенденция существует. Пример тому – CR Fashion Book. Я не говорю, что когда-нибудь Harper’s Bazaar станет выходить раз в полгода, но то, что он уже больше, чем просто ежемесячный журнал о моде, это очевидно. Теперь журналы становятся эстетскими. Ведь люди, которым эстетика не слишком важна, черпают новости исключительно в интернете.
– Как раз сейчас проходит Неделя моды в Лондоне. Ни там, ни в Нью-Йорке вас не было, верно?
– Да. У нас небольшая команда, поэтому мы тщательно расставляем приоритеты. Для нас важнее Милан и Париж, их и посетим.
– На чьих показах планируете побывать?
– Все важные показы в Милане уже утверждены. Единственное шоу, на которое мы пока не попадаем, это Jil Sander. Они предпочитают делать камерные показы. Кроме того, играет роль и то, что у нас в стране нет бутиков этого бренда. На остальных будем, а от Парижа еще ждем ответов.
– Если говорить об Украине, планируете ли вы посещать показы у нас?
– Я хожу на избранные показы, которые мне интересны. Признаться, раньше меня не сильно вдохновляло то, что происходило вокруг. Но в последнее время заметен значительный сдвиг. Всего пару дней назад на London Fashion Week состоялся показ наших дизайнеров, это настоящее достижение. Организовать подобное было явно не просто. Теперь я вижу динамику, мне становится интересно. Хочется наблюдать за развитием.
– Какой вы видели модную индустрию, когда запускался Harper’s Bazaar?
– Тогда не было почти ничего, что можно было бы назвать модой с точки зрения западной фэшн-индустрии. И мы решили поддерживать украинских дизайнеров. Любопытно, что примерно в то же время зарождалась и программа «Неделя моды с Дарьей Шаповаловой». Думаю, что поддержка наших дизайнеров дала свои результаты. Поначалу было слишком тихо, затем был всплеск и потом спад. Таков естественный ход событий. А сейчас индустрия снова на подъеме. Многие начинающие дизайнеры окрепли. Они понимают: мода – это бизнес, а не просто «то, что красиво».
– То есть можно сказать, что модная индустрия в Украине рождалась параллельно с Harper’s Bazaar?
– Когда мы запускались, было много разговоров о том, что в журнале будет собственно украинского. Конечно, хочется поддерживать своих, но при этом продукт должен соответствовать мировой концепции издания. Я помню, как мы искали тех украинских дизайнеров, с кем могли бы работать. Я говорю о Лиле Пустовит, Ире Каравай, Феде Возианове, которого по непонятным причинам не брали на UFW. Я пришла к нему в ателье на Золотых Воротах и не поверила, что такое возможно у нас. Тогда же мы начали общаться со Светой Бевзой, Лилей Литковской, дуэтом Каменской и Кононовой. Все они работали уже тогда, но не совсем понимали, куда идти и что делать. А сегодня появились ребята с совершенно иным подходом к делу. Люди перестали быть «местечковыми», они больше не боятся выходить на Запад. И, кстати, важно то, что появилась MBKFD, и Даша Шаповалова поверила в этих молодых ребят, не отказала в поддержке. То, что она делала все эти годы, стало благодатной почвой для молодых талантов.
– Что бы вы назвали самой большой трудностью за этот период?
– Труднее всего было разрушить стереотип о том, что все наше – это не круто, зато любое зарубежное – бесспорный шедевр. Клиентам нужно было объяснить, что они совершают ошибку, набрасываясь на иностранных дизайнеров лишь потому, что те знамениты.
– Harper’s Bazaar хорошо известен своими инициативами. Например, Bazaar Fashion Forward. Чувствуете ли вы ответственность за тех людей, которые принимают в нем участие?
– Да. Я верю в этот проект еще и потому, что в свое время в меня тоже поверили, мне предоставили поддержку и помощь. Это не было связано с модой. Будучи студенткой, я выиграла стипендию и получила возможность год проучиться в Америке. Это событие коренным образом изменило мой взгляд на жизнь. Если я вижу, что могу как-то повлиять на ситуацию, то я обязательно это сделаю, ведь «если не я, то кто же»? Понятно, что мы не можем отвечать за других людей, наша задача – дать им толчок.
– Что сейчас происходит с финалистами Bazaar Fashion Forward?
– Наша особая гордость – Маша Рева. Она хороший пример человека, который идет к своей цели, преодолевая множество преград. Где она сейчас? Именно там, где всегда мечтала быть. Это достойно уважения.
– Вернемся к финалистам. Поддерживаете ли вы их как-то после конкурса?
– Да, у нас появилась новая инициатива, которую мы воплощаем с фотографами-победителями. Пока еще нет окончательного названия этого проекта, но все остальное уже понятно. Мы приглашаем иностранных фотографов в Киев для работы, а во время съемки победители конкурса им ассистируют. Начинающий фотограф должен учиться у опытного. В мартовском номере мы делали ювелирную съемку с Федерикой Путелли, где участвовали и наши ребята.
– И какие впечатления от сотрудничества?
– Все прошло так, как и должно было. По словам самих финалистов, в чем-то они лишний раз убедились, но при этом открыли для себя много нового. Практика – лучший способ чему-то научиться. Федерика, например, три года работала ассистентом фотографа и лишь потом занялась фотографией самостоятельно. Но прежде всего многое зависит и от самих ребят. И тут сильно подводит наш менталитет. Девочки еще более-менее активны, а вот мальчики скорее пассивны. Так что последних приходится «раскачивать».
– Вы говорите о пассивности. В чем она проявляется?
– Если наши финалисты приходят к нам с идеями или же нуждаются в совете или помощи, мы всегда готовы пойти навстречу. Но если скромно отсиживаться, то ничего не выйдет. Мы ведь не можем обзванивать всех и узнавать, «все ли у них в порядке». Надеюсь, они это понимают. Ведь мы пытаемся общаться с ними не как с маленькими детьми, а как с людьми, которые все могут, просто им необходима помощь и поддержка.
– А что насчет дизайнеров-финалистов?
– Мы планируем и дальше организовывать для них стажировки у известных дизайнеров. С Ясей Хоменко вышла заминка из-за большого количества перестановок в модных домах за последний год. На неделях моды пройдет ряд встреч, во время которых я надеюсь организовать все так, как нам этого хочется.
– Какие бывают нюансы в процессе договоренностей с модными домами?
– Их много. Например, для каких-то модных домов две недели стажировки – срок несерьезный. Они хотят, чтобы стажировка длилась полгода, но такой период не можем осилить финансово мы. Соответственно, приходится искать компромисс. Как запасной вариант мы рассматриваем учебу в одном из престижных учебных заведений.
– Как вы поддерживаете молодых украинских журналистов?
– Мы сотрудничали с молодыми журналистами, у нас даже выходили некоторые материалы, но потом все как-то застопорилось. Мы открыты к сотрудничеству, но все упирается в сроки. Если человек готов переписывать одну и ту же статью много раз и при этом успевать к сдаче номера в печать, это отлично, так и нужно. Но если он не справляется, то тут ничем не поможешь. Для меня журналист – отдельная категория. Люди либо хорошо разбираются в определенной теме, либо хорошо пишут. И то и другое встречается крайне редко.
– Нельзя не упомянуть о том, что Виолетта Федорова, начинавшая у вас, теперь работает на vogue.ua. Подобная ситуация сложилась и с Юлией Пелипас, которая называет вас своей фэшн-мамой. То же и с Кейт Андервуд: победительница Bazaar Fashion Forward, на данный момент она – единственный фотограф, работающий для украинского Vogue. Как вы к этому относитесь?
– Я люблю всех тех, с кем когда-либо сотрудничала. Прекрасно помню, как Юля пришла к нам, как она начинала. Я, конечно, продолжала бы работать с Юлей и дальше, но сейчас она не может делать в Harper’s Bazaar то, что будет делать для Vogue. Наш рынок маленький, здесь все взаимосвязано. Та же Маша Цуканова когда-то писала для нас статьи. Они все для меня не чужие люди. Я считаю, что запуск нового издания или же открытие еще одного бутика – все это свидетельство того, что мы движемся в правильном направлении.
– В чем, по-вашему, слабость украинской модной индустрии?
– В отсутствии возможностей. Слишком многие не могут себе позволить то, что представлено в модных журналах. При этом те, у кого такая возможность есть, не могут заполучить желаемое. Это ведь ненормально, что нельзя заказать что-либо с net-a-porter и приходится ждать зарубежной поездки. Или же когда коллекция не поступает в бутик из-за бесконечных проблем на таможне. Каждый раз, когда сталкиваешься с подобным, убеждаешься, что все, кто работает в моде, энтузиасты.
– В последнее время настоящим трендом стали фэшн-лекции. Вы в свою очередь планируете принять участие в Kiev Fashion Institute и прочитать там лекцию. Расскажите, о чем она будет.
– Когда я получила это предложение, то сразу поняла, что хочу говорить по делу, хочу говорить о том, что будет интересно слушателям. После обсуждений с организаторами мы решили выбрать тему «Месяц из жизни главного редактора». Я постараюсь сделать свою лекцию максимально прикладной для того, чтобы объяснить, как функционирует журнал и как все происходит. Я бы хотела, чтобы она прошла в формате интерактивного семинара.
– Можно ли устроиться в Harper’s Bazaar на стажировку?
– Да. Сейчас у нас в отделе Beauty появилась новая девушка, но стажером я бы ее не назвала. Мы всегда поощряем тех, с кем работаем. Я против бесплатной работы. Точно так же я против бесполезной траты времени. Если ты пришел в редакцию, от тебя должна быть польза. Недавно мы также нашли помощника нашему фоторедактору. Есть случаи, когда кто-то начинал стажером, а в итоге становился полноценным членом команды.
– Как сегодня вообще обстоят дела с кадрами?
– Проблематично. Чаще всего приходится находить того, в ком видишь потенциал, и учить его всему необходимому. Нельзя взять сотню молодых и энергичных и требовать от них отличных результатов. Не зря везде существует определенная преемственность. Нужно, чтобы кто-то занимался с этими людьми, обсуждал ошибки, разъяснял их. И со временем такой человек выдает желаемый результат. Это видно всякий раз, когда мы сотрудничаем с новичками. Примерно через полгода все проясняется, и мы начинаем хорошо понимать друг друга.
– Давайте поговорим о выходе Vogue Украина. Как, по-вашему, изменится медиа-ландшафт Украины?
– Появление любого нового издания всех подталкивает к самоанализу, к улучшению. Происходит структуризация редакции изнутри и рынка в целом.
– А что насчет конкуренции?
– На самом деле все издания разные, в каждом есть своя изюминка. Harper’s Bazaar и Vogue – не одно и то же. Когда выходил наш журнал, от нас ждали всего и сразу. Но со временем люди поняли, что такое Harper’s Bazaar, что там быть должно, а что нет. Поэтому мы будем двигаться каждый в своем направлении. И опять же, журналы такого уровня покупают женщины, которые не ограничиваются одним изданием. Им нужен выбор, и прекрасно, когда он есть. Задача нашей редакции – сделать так, чтобы читательницы Harper’s Bazaar понимали, зачем и почему им стоит покупать именно этот журнал.
– В своем интервью Маша Цуканова сказала, что после новостей о выходе Vogue Украина издательские дома дали журналам чуть больше свободы. Так ли это?
– Дело не только в творчестве, но и в деньгах. Если покупают продукт такой, какой он есть, то, грубо говоря, «зачем платить больше»? Если же речь идет конкретно об этой ситуации, то сейчас начинается борьба за место в сердцах читательниц – вот во что нужно вкладывать деньги. Скачок произошел для всех нас, это нормальный ход развития рынка. Другое дело – стабильность. Об этом и говорят в кулуарах. Есть опасения, что всплеск активности пройдет, все вернется на круги своя и опять станет спокойно. Я очень надеюсь, что этого не произойдет.
– А вам такая свобода нравится? Ведь раньше у украинских изданий большинство обложек было перепечатано, у Harper’s Bazaar в том числе. Но в последнее время издания радуют нас своими обложками. Понятно, что появилось и больше работы.
– У нас нет масштабной поддержки для собственных съемок извне. Все, что было сделано, получилось благодаря усилиям нашей команды. Мы нарабатывали все здесь, в Украине. Во время запуска журнала предполагалось, что какую-то часть материалов мы вообще будем брать из российского издания, но я сразу же отказалась от этого. Нужно было понять, куда идти, как развиваться. Плюс ко всему модная индустрия практически отсутствовала – все приходилось делать с нуля.
– Но ведь имя Harper’s Bazaar должно было помочь в этом процессе?
– Не стоит забывать о том, что мы в Украине. О нас никто не слышал, с нами никто не работал, бутиков большинства брендов у нас тоже нет. За четыре года мы прошли путь с нуля до съемок с Моникой Беллуччи. Теперь мы заслужили доверие, о нас знают, да и мы сами знаем, куда обращаться.
– Как вы воспринимаете эти четыре года тяжелой работы?
– Для меня это было золотое время. Я сижу сейчас с вами, рассказываю вам обо всем, что произошло за эти годы, и понимаю, что в моем опыте нет ничего случайного. Я все пропустила через себя. И это здорово! Конечно, пока находишься в пути, тебя одолевает множество мыслей, сомнений. Но в итоге ты осознаешь, что все было не зря.
– То есть глобальные изменения в семье Harper’s Bazaar на вас не особо влияют? Например, назначение на новый пост Карин Ройтфельд?
– Почему же не влияют? У нас в номере есть съемка Карин, которая появилась в Harper’s Bazaar по всему миру в один и тот же месяц, оформленная в определенном и неизменном виде.
– Поддерживаете ли вы общение с главными редакторами Harper’s Bazaar из других стран?
– Да, мы делимся контактами, обмениваемся материалами. У нас очень теплые взаимоотношения. В этом плане работать в Harper’s Bazaar легко: все очень открыты и готовы идти навстречу. Мы даже рассматривали варианты совместного сотрудничества, но пока это было сложно организовать.
– Если анализировать Harper’s Bazaar Украина и иностранные версии журнала, какой вывод можно сделать?
– Если сравнивать нас с изданиями Harper’s Bazaar в Центральной Европе, мы одна из самых сильных команд. Нам не раз удавалось совершать ощутимый прорыв вперед. Например, нашу съемку с Евой Герциговой уже неоднократно перепечатывали.
– Тему диджитал-изданий обсуждают сейчас все. Не можем игнорировать ее и мы, ведь совсем недавно появился сайты Vogue и Buro 24/7, а скоро запустится и L’Officiel. Планируете ли вы рано или поздно запустить полноценный сайт Harper’s Bazaar?
– Я считаю, что сайт – это не дополнение к журналу, а отдельное медиа. Что уникального сайт сможет предложить читателю, если есть WWD и style.com? Лично я предпочитаю первоисточники. Сейчас мы обдумываем несколько вариантов того, как сделать так, чтобы наш сайт стал чем-то новым, а не очередной копией того, что уже существует. Но пока эти идеи в стадии разработки.
– Есть ли у вас любимый веб-ресурс?
– Да, это WWD. Именно там появляются самые свежие новости во всех интересующих меня сферах. Конечно, я просматриваю тот же style.com, сайты Harper’s Bazaar и Vogue, но WWD для меня всегда номер один. Еще я очень люблю The International Herald Tribune за особую манеру подачи информации.
– Читаете ли вы какие-то блоги?
– Регулярно – нет. Просто по причине нехватки времени. У меня есть молодые коллеги, которым удается следить за блогосферой, так что я периодически прошу их готовить для меня краткие обзоры.
– Давайте поговорим о медиа-популярности. Такие редакторы, как Анна Делло Руссо и Карин Ройтфельд, по-настоящему знамениты. Анна Винтур также привлекает максимум внимания, но иным способом. В то же время Александру Шульман и Эммануэль Альт знают гораздо меньше. Вас назвать светским персонажем трудно, ведь вы довольно редко появляетесь на светских мероприятиях. Почему?
– На открытиях, которые для меня важны, я обязательно бываю. Но я ничего не делаю просто так. Либо это в удовольствие, либо на пользу делу, поэтому я хожу туда, где мне приятно и полезно. Если же неприятно и неполезно, то на такое мероприятие я не пойду.
– Чувствуете ли вы ответственность, занимая медийную должность?
– Для меня главное – это хороший продукт для моих читательниц. Если я буду ходить на вечеринки и создавать некачественный журнал, то когда-нибудь тираж упадет и возникнет вопрос: зачем я занимаю эту должность? Как я уже сказала, первые четыре года в роли главного редактора не были легкими, и я была очень занята работой. Возможно, сейчас я начну чуть больше времени уделять себе и общению с другими людьми, но хочу сказать, что светские мероприятия не всегда приносят удовольствие.
– В последнее время в модной индустрии произошло множество изменений: Эди Слиман пришел в Saint Laurent, Александр Вэнг в Balenciaga. Примерно то же самое происходило и среди главных редакторов: Алена Долецкая, Карин Ройтфельд, Николай Усков. Как думаете, с чем это связано и есть ли у редактора какой-то «срок эксплуатации»?
– Раньше считалось, что главные редакторы вечны. Но теперь все поняли, что это не так, и, к счастью или к сожалению, все люди заменимы. Для меня показателен случай с Гальяно. Нужно просто реалистично смотреть на вещи. Звучит банально и, может, даже неприятно, но это реальность.
– А каким вы видите путь развития для главных редакторов в Украине?
– Когда я пойму, что сделала все, что хотела, и что страсть к прежде любимой работе исчезла, я просто уйду. Я очень уважаю людей, способных признать, что определенный этап в их жизни окончен. Даже если нелегко, они все равно делают это. Смена занятий – это же здорово. Жизнь – гораздо больше, чем просто профессия. Мы приходим в мир для того, чтобы познать себя и понять, кто мы. По поводу конкретных вариантов я сказать пока ничего не могу, мы ведь постоянно встречаем новых людей. Никогда не знаешь, что будет завтра. Кроме того, я считаю, что пожизненная должность – это тоже неправильно. Карин Ройтфельд – отличный пример. Когда она ушла, все недоумевали, что же она будет делать дальше. И посмотрите, какой фурор производит теперь CR Fashion Book.
– То есть у вас к работе довольно философское отношение?
– Нельзя вообще ни к чему в жизни относиться чересчур серьезно. Не загоняйте себя в рамки, будьте готовы выйти за них. Есть множество возможностей, и нужно не бояться ими воспользоваться. Для меня жизнь – это приключение. Я не знаю, что будет завтра, и это хорошо!
– Что бы вы хотели сказать всем молодым людям?
– Возможно все. Границ не существует, а все «трудности» возникают у нас в голове. Если я говорю себе «нет» – значит, будет «нет», а если говорю «да», то так и получится. Ты хочешь чего-то в своей жизни – так и будет. Думай об этом, не сбивайся с пути, не сдавайся – и ты все это получишь. Когда действуешь согласно этим принципам, жизнь становится очень интересной.
Текст: Анастасия Мозговая, Александр Коптев
Фото: Лера Гоголева
