Андре Леон Телли – это человек, который всецело посвятил свою жизнь моде. Он начал свою карьеру в 1974 году в качестве «помощника» Дианы Вриланд, как она его назвала, в Институте костюма при музее Метрополитен и прошел путь к аналогичной должности в Vogue, работая рука об руку с Анной Винтур. Телли гордится своим влиятельным положением одинокого афроамериканца «рядом с маленькой, великой, могущественной белой женщиной».
Воспитанный своей бабушкой, как это было принято на юге в семьях темнокожих, Телли прилежно подходил к моде. После окончания Университета в штате Северной Каролины он получил полную стипендию на магистратуру в Университете Брауна и получил там докторскую степень, а после принял решение о переезде в Нью-Йорк. За волонтерством в Метрополитен-музее под руководством Дианы Вриланд последовала работа в журнале Энди Уорхола Interview с зарплатой в 75 долларов в неделю. Позже Телли переманил WWD, затем он перешел на фриланс, а после работал в Ebony, после чего получил должность в Vogue, House & Garden, Vanity Fair и Колледже искусств и дизайна Саванны.
В своих мемуарах The Chiffon Trenches, которые увидели свет в мае, он проносится сквозь десятилетия истории моды, рассказывая о своих дружеских отношениях с Карлом Лагерфельдом, Энди Уорхолом, Ивом Сен-Лораном, Джоном Гальяно, Лулу де ла Фалез, Бетти Катру, Ли Радзивилл и другими.
Публикуем отрывки из книги Андре Леона Телли, одной из знаковых фигур мира моды, чье становление происходило в золотую эпоху индустрии.
О расизме в Америке:
«Несмотря на огромные шаги по искоренению расизма, я все еще прекрасно осознаю, что я чернокожий в этой стране. Я знаю, что чернокожему человеку все еще приходится работать в 1000 раз больше, чтобы воплотить в жизнь американскую мечту … Расизм находится на подкорке мозга как сдерживающая, постоянная реальность. Это часть ткани нашего существования».
Реакция на обзор шоу летней коллекции Givenchy 1978 года с участием только черных моделей, которую написал Телли:
«Вскоре после моего восторженного отклика о Givenchy до меня дошли слухи о том, что кто-то в доме YSL рассказывал, что я крал оригинальные эскизы Ива и передавал их Givenchy за деньги. Нет ничего более далекого от правды. Их коллекции даже не были похожи. Именно такой расизм я испытывал в моде. Тонкие, случайные уколы, которые белые люди по своей природе совершают по отношению к цветным людям».
Карл Лагерфельд путешествовал с чемоданом Goyard, который заполнял хлебом:
«Хлеб был для Лагерфельда страстью во время диеты. Он жевал хлеб, смакуя каждый кусочек, а затем выплевывал его в салфетку. Это казалось большой проблемой, но для него это сработало, по-видимому, так как он в итоге потерял сто фунтов».
Об Анне Винтур:
«Сегодня я хотел бы, чтобы она сказала что-то человеческое и искреннее в мой адрес. У меня огромные эмоциональные и психологические шрамы от моих отношений с этой возвышенной и влиятельной женщиной, которая может сидеть рядом с королевой Англии в первом ряду на показе мод, в ее униформе, которая состоит из темных очков и идеально подстриженной прически, которая обрамляет ее загадочное лицо Моны Лизы. Кто она такая? Она любит своих двоих детей, и я уверен, что она будет лучшей бабушкой. Но есть так много людей, которые работали на нее и получили огромные эмоциональные шрамы. Женщины и мужчины, дизайнеры, фотографы, стилисты – список бесконечен».
О потрясении после смерти его бабушки и Дианы Вриланд в 1989 году:
«Еда стала моим утешением. Я бесконтрольно ел. Кто-то бы ушел в запой, а я съедал по две пачки печенья с инжиром, а затем страдал от стыда и ненависти к себе, связанной с перееданием. Вскоре я набрал десятки фунтов, и от того, что раньше было худым телом, не осталось и следа. Я никому не рассказывал о глубине депрессии, через которую прошел».
О попытках похудеть:
«Анна Винтур однажды сказала, что мне необходимо посещать спортзал. Я не обиделся, и это было не из ниоткуда. Мода в то время была одержима худобой. Моя одежда ясно давала мне понять, насколько крупнее я стал, и обеспокоенные взгляды Анны Винтур не остались незамеченными. […] Анна Винтур хотела, чтобы я пошел в спортзал, и я пошел. К тому же она предложила заплатить за это, поэтому мне пришлось отнестись к этому серьезно. У меня был личный тренер, но я не изменил рацион и потому не мог похудеть. Друг предложил сесть на капустную диету — ней сидят люди, которые готовятся к операции на сердце. Диета сработала, и я быстро сбросил вес — прямо к Миланской неделе моды».
О единственном разе, когда Анна Винтур плакала:
«[После смерти матери Анны Винтур] я приехал как раз вовремя, чтобы переодеться и поехать прямо в крематорий. Там был отец Анны, а также ее брат и сестра. Анна была близка со своей матерью, хотя не особо много о ней говорила. Когда она произносила речь в ее память, на ее глаза навернулись слезы. Анна сломалась на глазах у всех и выбежала. Я инстинктивно встал и пошел рядом с ней, обнимая ее, когда мы выходили. Возможно, это был единственный раз, когда я обнял Анну Винтур».
О Томе Форде:
«… Я все еще остаюсь преданным Тому Форду, который продолжал поддерживать меня независимо от моего веса: после каждого его шоу в Милане, Париже и Нью-Йорке я всегда спешил домой, чтобы отправить электронное письмо со своими непосредственными мыслями на его коллекциях. Некоторые электронные письма – это потоки сознания и дико романтичные, а некоторые более приземленные. Если я не понимаю месседжа его коллекции, я не пишу ничего. Это случалось только один раз за многие годы дружбы».
О казусе, который произошел с принцессой Дианой:
«На одном из званых ужинов я сделал колоссальную ошибку. Локтем я задел бокал с красным вином, и он упал прямо на колени принцессы Дианы. За столом были слышны вздохи. В голове пронеслось: «Тебе конец. С этой минуты перед тобой закрыты все двери». С изяществом и полной легкостью Диана опустила край своей льняной салфетки в стакан с водой и посмотрела на меня с красивой улыбкой, вытирая платье. «О, это ничего», – сказала она, и все, кто сидел за столом, вмиг расслабились».
О конфликте с Анной Винтур:
Анна Винтур, со свойственной ей надменностью и холодностью, определила границы моего роста. Видимо, она решила, что я не достоин более высокой должности. К примеру, я не мог стать консультантом Института костюма Метрополитен-музея, в то время как другие талантливые редакторы курировали шоу. Анна не видела меня в роли куратора. Это было обидно, ведь я учился у лучшей — Дианы Вриланд.
У нас с Анной не было крупной ссоры или скандала. Однажды я просто вышел из нью-йоркского офиса Vogue, захлопнув за собой дверь. Не помню, что я тогда сказал ей или что заставило меня так поступить.
Я помню, что решил: с меня довольно. Первым делом, когда я оказался дома, купил билет в Париж и решил не отвечать на звонки из Vogue. Карл Лагерфельд изо всех сил постарался меня образумить. «Тебе лучше вернуться, когда она будет в добром расположении духа», — сказал он».
Совет Андре Леона Телли:
«Никогда не разочаровывайся в своих мечтах и делай домашнее задание…. Мои глубокие знания – это навык номер один, которым я обладаю и который помогал мне на протяжении всей карьеры и по сей день. Реки глубокие, горы высокие. Все люди, которые имели значение в моей жизни, пришли ко мне из-за моих знаний. Всю мою карьеру дизайнеры любили проводить время со мной, потому что я учился и решил учиться как можно больше».
